Виталий Пробейголова получил десять осколков от артобстрела накрыв собой других
Месяц назад Виталий Пробейголова, доброволец 128-й горно-пехотной бригады, получил ранения во время боевых действий на востоке Украины. В его теле было девять осколков, один прошел насквозь. Сейчас еще остается пять. Сегодня боец пришел в нашу редакцию, рассказал о бое, в котором пострадал, и вспомнил убитого командира.
- Виталий, расскажите когда и как Вы отправились на войну.
- Это было 18 августа, во время третьей волны мобилизации. Сначала пришел в военкомат, а затем поехал в Десну Черниговской области в учебно-курсантский центр. Нас учили профессиональных навыков, мы были зенитчикамы. В 128-й бригаде мы начали служить с 29 октября. С 10 ноября мы уже были в зоне АТО. Сначала приехали в Артемовск, а потом нас распределили по нашим опорных пунктах, блок-постах. Меня назначили на должность командира отделения.
- Вспомните свой первый день на войне.
- Была нормальная, обычная ситуация для зоны АТО. Мы понимали куда мы едем, что ведутся военные действия. Был психологический отбор. Ночевали мы в блиндажах и перекрытиях. Сначала люди спрашивали: «Почему вы к нам приехали? Вот придут наши, ваших выбьют и мы будем снова хорошо жить ». Но потом те, кто кричал: «Вот придут наши», прибежали к нам и кричали: «Ой, ребятки, Не уходи». Это после того, как их начали перемешивать с землей в их же домах, накрывать системой залпового огня БМ 21 «Град», САУ, - тяжелой артиллерией. То люди поняли, что это не те «наши», которых они ожидали.
- Когда произошел первый бой?
- Мы приехали на позицию, разгружали свои вещи, рюкзаки, продукты питания, воду, патроны и нас сразу начали накрывать минометами. И первый бой, который мы даже не держали, а так, повидстрилювалися и позалягалы, потому что мы не знали, что так быстро бывает, буквально в первые секунды. Нас накрывали в течение трех часов. Это была, как визитка, что мы заехали в «ДНР» или «ЛНР». После этих обстрелов к вечеру было более-менее тихо, после минометов работали автоматами. На второй день мы начали занимать оборону, заниматься изучением территории, определяли расстояния и проверяли откуда ведутся обстрелы. А там нелегальные копанки, целая система с пятью входами и выходами, с помощью которых они могли подходить максимально близко, в 300 метрах, появлялись, как грибы из неоткуда. Нужно как минимум два-пять дней, чтобы сориентироваться.
- Кто находился по ту линию огня?
- Присутствовало местное какое-то население, но это не социально благополучное население, люди, которые хотя бы закончили одиннадцать классов. На вид они похожи на мелких хулиганов, алкоголиков, бомжей. Видели мы их, во время обстрелов не было профессионализма. Людям дали оружие, но не объяснили как стрелять. Они думали, что если летит оно в нашу сторону, то где-то попадает. Но были и казаки, и чечены. У Фащевка стояли только российские войска, это в семи километрах от нашего опорного пункта. Мы их лично не видели, только замечали, как оттуда выезжали два новых танка. И действительно, одно дело ездить на танке, а другое вести на нем бой, двигаться и воевать. Для этого нужен профессионализм, которого не получишь за два месяца, там нужны годы практики. Был заметным профессионализм.
- В Вооруженных Силах Украины вооружение не уступало?
- И у нас было нормальное вооружение, ничем не уступало, но вы понимаете, что последние лет двадцать наша армия сливали.
- Какие успешные бои 128 бригада провела?
- Различные бои были. Но иногда такие случаи, что нам нужно было идти на штурм в переломные моменты. Понимаете, когда ты находишься на одной и той же позиции, к тебе рано или поздно пристреляются. Был момент, когда они истощились и не было их гумконвою из России, тогда можно было немного поднажать. Это стратегия.
- Потери в бригады тоже были, погиб Андрей Покладов, командир зенитной батареи 128 бригады.
- Я не знаю, как погиб Андрей Покладов, потому что к тому времени я уже был ранен.
- Когда Вы ранения получили?
- 23 января, месяц назад. В то время еще Андрей Покладов был нашим взводным, сам родом из Кременчуга, и мы все были из Полтавской области. Весь наш взвода зенитчикив сформировали. Ранения я получил во время артелерийського обстрела. С 18 января начался плотный огонь. А уже в двадцатых числах за сутки пятьдесят залпов с «Града» летело в нашу сторону в сутки. Это только из «Градов», а еще стреляли из разных пушек, минометов, АГСив. Когда отстреливалась артиллерия, начинали подходить танки и пехота. Все были на позициях, лишь частично скрывались и возвращались на позиции, поскольку их необходимо держать. Мы от них были в 500 метрах, пехотинцы могли за десять минут спокойно подойти и забросить гранату в блиндаж. Ожесточенный бой начался с 12:00, а ранения я получил около 15:00. Я пошел к своей зенитки. Мы приняли бой и начали стрелять куда нам направляли. И в один момент мины начали падать близко, мне кричали, что необходимо уже прятаться, но я засек откуда, насколько точно работал АГС, они его иногда переносили. Я туда сработал, но в мою сторону тоже летели заряды, я почувствовал свист характерен. И в этот момент я сорвался и подал ребятам сигнал: «Воздух», это означало, что всем необходимо до укрытий. Я понимаю, что мина взрывается и успеваю их обнять. И мина взорвалась позади меня. Но я не потерял ни сознания ...
- Вы собой друзей накрыли?
- Это все было подсознательно. Я просто прижался, если бы мы были врассыпную, нас бы всех «начинили».
- У них никаких ранений не было?
- Нет, у них также были минимальны. У одного один осколок вытащили, а другому два в бедро попали.
- А у Вас?
- А у меня десять. В ногу, руки, шею. Одно правда было сквозное. Два вытащили.
- Сознание Вы не теряли.
- Нет. Я держал бой, мы отстреливались, держали позиции. Я был в состоянии аффекта. У меня была перебита бедренная вена, я пережал ее. Пошел к ребятам, один сказал, что все нормально, у другого рука, у другого нога. У меня спросили, что со мной, я ответил, что все хорошо. А мне говорят, что я весь в крови. «Может от вас намазали», - ответил.
- Вы не чувствовали боли?
- Я почувствовал всплеск теплый, а затем пульсацию крови по ноге.
- Вы могли истечь кровью.
- Мог, конечно, но я пережал вену. Потом пошел к ребятам, мне оказали помощь. А ребята с легкими ранениями продолжали воевать. Затем бой утих, мы поехали в Чернухино, меня посадили в военную скорую. Меня осмотрели и повезли в Дебальцево. Там сказали, что у них нет мест. Дальше меня повезли в Светлодарск реанимобилем. Там мне уже оказали квалифицированную помощь. Но на данный момент еще осталось пять осколков во мне: два в руке, два в ноге и один в шее.
- Почему их не вытащили?
- Как мне объяснили врачи, все осколки вытягиваются или в первые десять дней, или уже потом через три месяца. Поскольку во время этого колют обезболивающее, потом сильный антибиотик, который нельзя колоть более 10-14 дней, так как это вызывает рецидив организма и может возникнуть токсикоз и цирроз печени.
- Средства на лечение Вам кто предоставил?
- Сейчас я лечусь за счет государственных средств. Сейчас я нахожусь на амбулаторном лечении.
- После лечения, при необходимости, Вы вернетесь в зону АТО?
- В случае необходимости, я вылечусь, то даже не задумываясь вернусь.
- А когда решили отправиться туда, какие мотивы были у Вас?
- Я отбыл Майдан, фактически с самого начала, с декабря. Там воевали за государство - за Украину, чтобы это была не просто название, а действительно суверенное государство. Я «хорошие» травмы на Майдане получил, мне сломали ключицу, выбили зубы и сломали ребра. В АТО я сразу не мог ехать, для минимальной реабилитации мне необходимо было полгода. Сознательно я был готов идти туда, но физически еще не мог. Когда врачи подписали мне справки, что я могу быть пригодным, в то время я сразу пошел в Вооруженные силы.
Илона Черногор, «Полтавщина»
Підписуйтесь та читайте новини Закарпаття у нашому Телеграм-каналі та нашій сторінці у Facebook
